Немаловажным является вопрос о "режимных" мерах безопасности на императорской кухне. Ибо отравить "царя-батюшку" находились желающие не только в темном XVI веке, но и во вполне просветленном XVIII. Поэтому повара царские и поставщики ко двору были избранные, и за ними был глаз да глаз. Да и от разгильдяйства обычного, кое к ухудшению здравия самодержца может привести, необходимо было уберечь.
Например, когда для Павла I построили Михайловский замок, то близ его личных комнат устроили "собственную кухню", предназначенную исключительно "для государева стола". Примечательно, что с "готовкой" управлялась одна доверенная кухарка-немка. Подобную же "собственную кухню", также расположенную поблизости от апартаментов Павла I, ранее устроили в Зимнем дворце.
При императрице Елизавете Петровне, панически боявшейся возможного переворота, режимным мерам на Императорской кухне придавалось первостепенное значение. Исполняли должности "смотрящих" гвардейские сержанты, среди них, кстати, начинал свою карьеру известный Иван Никитич Бартенев, в 1753 г. назначенный "к смотрению и содержанию привозимых из разных мест фруктов, кои хранились для собственного Ея Величества употребления". Он, кстати, потом брильянтами командовал. Но это я отвлеклась...
Так вот. В XIX в. ситуация изменилась. Угроза отравления монарха перестала быть столь актуальной, и на первый план вышли вопросы санитарной безопасности. Так, из архивных документов не просматривается, что над кухней и порядком приготовления блюд для императорского стола был установлен какой-то особый режимный контроль. Специально приставленный к кухне унтер-офицер-смотритель являлся "оком" гофмаршала и скорее контролировал общее санитарное состояние кухонь и порядочность метрдотелей в расходовании отпущенных денежных средств.
Поскольку Зимний дворец охранялся, то, естественно, охранялся и кухонный комплекс в Зимнем дворце. Так, на 1840 г. охранялись проходные коридоры на Неву в подвальном этаже (два поста). Кроме этого, был пост "у парадной лестницы, ведущей в кухни" (две смены по 2 человека), и пост "с церковного дворика в кухонный коридор" (две смены по 2 человека).
Отчасти к вопросам безопасности можно отнести изменения среди лиц, обслуживавших императорский стол. До Александра I за столом прислуживали камер-пажи. Начиная с Александра I их сменяют официанты в перчатках, благонадежность которых, безусловно, всё-равно тщательно проверяли. Как писала одна из фрейлин: "Обед был in fioqui, за каждыми двумя стульями был официант, напудренный, мундир весь в галунах с орлами и шелковых чулках. За государыней – камер-паж".
![]()
Из ролика Бекмамбетова
30 августа 1856 г. при коронации Александра II возобновили придворный чин обер-форшнейдера (этот чин впервые ввели в 1726г. при Екатерине I). В его обязанности входило следить за императорской кухней и сопровождать подносимые к царскому столу блюда под эскортом двух офицеров кавалергардского полка с обнаженными палашами, разделывать мясо и наполнять тарелки императорской четы.
Тем не менее известны эпизоды, когда продукты, поставляемые к императорскому столу, проверялись методом "химического разложения". Осенью 1852 г. придворный аптекарь Э. Лоренц сообщал управляющему Придворной медицинской частью Я. Виллие, что исследованные им продукты "совершенно без всякой для здоровья вредной примеси". Николай I иногда подчеркнуто любил опуститься до мелочей повседневности. Видимо, именно с этим связано его распоряжение в феврале 1853 г. провести химическое исследование ряда продуктов, поставляемых для "Стола при Высочайшем Дворе": уксуса, оливок, каперсов, французских фруктов в бутылках и пикулей. Причем распоряжением царя исследованию подлежали "во всех местах, где производится продажа пикулей".
![]()
Пикули(от англ. pickles, от pickle «солить, мариновать») — смесь мелких маринованных овощей
Вероятно, распоряжение было связано с постепенным распространением консервов и первыми случаями ботулизма. Поэтому исследовались прежде всего продукты, подвергшиеся консервированию. Поскольку проверка происходила по высочайшей воле, то аптекари, проводившие химические исследования, отчитывались перед самим управляющим Придворной медицинской частью действительным тайным советником и кавалером Яковом Виллимовичем Виллие. В результате проделанной работы аптекари пришли к выводу, что в проверенных продуктах "вредного для здоровья быть не может".
В то время с консервами, только начавшими входить в повседневную жизнь, возникло много проблем. Так, в 1863 г. метрдотель Сегера сообщал из Ливадии, что "провизия в жестянках оказалась большею частью негодною к употреблению". В конце 1870-х гг., когда террористическая угроза, направленная против Александра II, возросла, как никогда, химическое исследование продуктов уже связывалось с обеспечением безопасности царской семьи. Так, в 1878 г. отдано распоряжение об "исследовании водки и конфет", подаваемых к Императорскому двору. Этими исследованиями продуктов занимался ведущий фармацевт, профессор петербургской Медико-хирургической академии (с 1881 г. – Военно-медицинской академии) Юлий Карлович Трапп. Образцы продуктов направлялись Траппу главой Придворной медицинской части Министерства Императорского двора. Как правило, исследованию подвергались различные продукты, которые производители присылали на имя императора. Например, в декабре 1877 г. исследовалась горькая водка, присланная на имя императора из Берлина. В заключении Ю. К. Траппа сказано: "Горькая водка, приготовленная берлинским аптекарем Вольтером и присланная… по тщательному исследованию состоит из: 41 % спирта, воды, сахара и следующих горько-пряных веществ: генцианы, полыни, трифоли, померанцев и т. п. Наркотических веществ в этой водке не заключается. Хотя эта водка имеет пряный вкус, все же она не представляет ничего особенного".
![]()
Поскольку было достаточно широко известно, что Александр II страдал астмой, то некоторые из производителей продуктов пытались играть на том, что их продукция полезна для здоровья государя. Так, весной 1878 г. Трапп исследовал конфеты, присланные из Бреславля (Германская империя) с сопроводительным текстом о том, что они "действуют очень пользительно при настоящей вредной, переменчивой погоде" и положительно повлияют на "дыхательный орган" императора. В результате проведенных исследований Трапп констатировал, что хотя конфеты и приятны на вкус, однако "это средство не заслуживает такого внимания и уважения, чтобы оно было поднесено государю".
Очень остро режимные вопросы, связанные с обеспечением безопасности приготовления собственных блюд, встали при Александре II. Хотя дворцовая охрана плотно блокировала парадные подъезды Зимнего дворца, но через Кухонный дворик в императорский дворец фактически мог попасть кто угодно, настолько плотен был поток людей, проходивших по тем или иным хозяйственным делам через Главную императорскую кухню.
Должностными инструкциями предписывалось проверять всех лиц, приходивших на Главную кухню Зимнего дворца. Все "гости" должны были предъявлять дворцовой охране вид на жительство, но вследствие огромного потока людей, ежедневно проходившего через хозяйственные помещения Зимнего дворца, фактически все оставалось по-прежнему. В это время в Зимнем дворце уже работал в качестве столяра-краснодеревщика народоволец С. Халтурин, регулярно проносивший мимо охраны динамит.
С. Халтурин, рассказывая соратникам о системе охраны Зимнего дворца, оценивал ее очень невысоко. По дошедшим до нас сведениям, Халтурин "удивлен был беспорядком в управлении… Дворцовые товарищи Халтурина устраивали у себя пирушки, на которые свободно приходили, без контроля и надзора, десятки их знакомых. В то время, как с парадных подъездов во дворец не было доступа самым высокопоставленным персонам, черные ходы во всякое время дня и ночи были открыты для всякого трактирного знакомца самого последнего дворцового служителя".
Взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г., подготовленный и осуществленный Степаном Халтуриным, показал, что нужно срочно принимать меры. В результате сформировали новое подразделение по охране "Императорского Зимнего и загородных Дворцов". Его 22 марта 1880 г. возглавил жандармский полковник М. И. Федоров. Фактически ему подчинялись все подразделения охраны, отвечавшие за охрану Зимнего дворца.
![]()
Взрыв в Зимнем, 1880г
Новый руководитель охраны Зимнего дворца полковник Михаил Иванович Федоров, в соответствии с инструкцией, развил бурную деятельность. И весьма преуспел, он был мужчина серьезный. Хождения по кухням прекратились. Несмотря на это, периодически и при Александре III Дворцовая полиция получала по оперативным каналам сведения о готовившихся террористических актах "на кухне". В феврале 1884 г. прошла информация о том, что Александра III "должны отравить на одном из балов, данных в частном доме. Вследствие такого сообщения во дворец великого князя явилась полиция, которая тщательно наблюдала в кухне и других комнатах, где изготавливалось угощение".
Иногда на Главной кухне Зимнего дворца вводились ограничения по продуктам. В августе 1848 г., во время эпидемии холеры, "за обедом, по особому повелению государя, не подавали ни стерлядей, ни трюфелей, ни мороженого – из предосторожности против холеры…".
Иногда на Главной кухне готовились диетические блюда. Особое, диетическое питание для членов императорской семьи назначалось только по рекомендации врачей. В 1835 г., по настоянию лейб-медиков, цесаревичу составили специальное меню для завтраков и обедов. Это было связано с тем, что наследника Александра Николаевича поднимали и кормили завтраком в 6 часов утра, а обедал он только в 16 часов. Медики сочли, что это слишком большой перерыв для "16-летнего желудка, имеющего питать юношу высокого роста". Поэтому наследника стали кормить еще в 11 часов вторым завтраком из двух блюд, приготовленных "обыкновенным простым способом".
Для жены Николая I, императрицы Александры Федоровны, в 1850-х гг. предусматривалось особое "диетное кушанье", обходившееся в 4 руб. 28 коп. серебром в день. Это были большие деньги. В чем заключалось диетическое питание, из источников неясно.
![]()
Винтерхальтер, Франсуа Ксавье. Портрет императрицы Александры Федоровны. 1856 г
Несмотря на санитарный контроль, на императорских кухнях периодически происходили скандалы, становившиеся предметом расследования со стороны министра Императорского двора. Так, в 1847 г. на императорский стол подали форель "дурного качества". Под "дурным качеством" имелось в виду то, что форель пахла тиной. Это вызвало сильное раздражение Николая I и вылилось в целое следственное дело.
Иногда кухонные скандалы приобретали политический характер, поскольку бросали тень на императорскую фамилию. Так, в 1861 г. имама Шамиля, два десятилетия ведшего войну против России, накормили в Красном Селе "дурно приготовленным обедом".
Поскольку "режимные" вопросы питания высочайших лиц тесно связаны с поставками продуктов ко двору, то каналы поставок пристально контролировались службами безопасности. Анализ архивных документов показывает, что круг поставщиков Императорского двора подбирался тщательно и был весьма стабилен. Утверждения некоторых авторов, что "большинство поставщиков продовольствия даже не подозревали, что у них закупают продукты для царского стола, осуществлялась ротация поставщиков", по меньшей мере не соответствует действительности.
Но надо признать, что по мере роста террористической угрозы первым лицам империи продукты питания для императорского стола старались производить либо непосредственно в придворных хозяйствах, либо закупать у многократно проверенных поставщиков Императорского двора. Например, свежие фрукты и виноград поступали из дворцовых Ропшинских оранжерей. Поставляли фрукты и купцы, например, Елисеевы. Молочные продукты доставлялись с собственных Елагиноостровской и Царскосельской молочных ферм.
![]()
Ропшинский дворец и оранжереи(увы сейчас всё это стоит в страшном состоянии)
При создании новых императорских резиденций они немедленно начинали обрастать собственным хозяйством, главной задачей которого было обеспечение императорской кухни собственными продуктами. Например, третий сын Александра II Владимир, будучи маленьким, на именины матери однажды подарил ей "корзину яиц, снесенных собственными его курами". И такие "собственные куры", производившие "собственные яйца", были во всех императорских резиденциях.
Когда в 1860-х гг. императрица Мария Александровна начала регулярно посещать крымскую Ливадию, то, естественно, возник вопрос о продовольствии. Все понимали, что возить из Петербурга "свои" продукты за 2,5 тыс. верст немыслимо, поэтому продукты покупались на месте. Во время первого визита императрицы в Ливадию в 1861 г. молоко покупали у немецких колонистов. В последующие годы в Ливадии построили свою ферму, для которой купили 30 коров по 24 руб.. Кухонную посуду для Ливадии изготовили в Петербурге.
Если царская семья покидала Петербург, продукты все равно везли из столицы в вагонах-ледниках. Во время путешествия Александра III по финляндским шхерам в августе 1888 г. считалось нормальным передавать из Петербурга с фельдъегерем(царская секретная почта - на минуточку), который ехал к царю, "чайный хлеб, фрукты, цветы, молочных скоп с Царскосельской фермы". Считалось обычным, когда гофмаршал князь В. С. Оболенский телеграфировал из финского г. Або полковнику Гернету: "Прислать с очередным фельдъегерем 200 бутылок, 50 шт. апельсин и три окорока вареной ветчины". Весовые характеристики этих "посылок" весьма значительны – 4422 кг, 573 кг и 4045 кг.
![]()
Фельдъегерь. Картина неизвестного художника с рис. А. Орловского. 1820-е гг
Во время отдыха Николая II в финских шхерах свежие продукты привозились из Петергофа на миноносцах. Начальник императорских имений Массандра и Ливадия Н. Н. Качалов"рассказывал, какое огромное количество яиц, молока, сливок и масла требуется ежедневно для двора, а теперь для высылки в Севастополь, пока там царская семья будет находиться на рейде".
Такая же практика сохранялась при заграничных поездках императора. Все продукты, по возможности, везли с собой. За ценой не стояли, поскольку речь шла о безопасности первых лиц страны. Правда, бывали и причуды. Так поговаривали, что жена Николая I императрица Александра Федоровна настолько высоко ценила невскую воду, которую ей возили специальные курьеры даже в Ниццу.
Поскольку кроме императрицы Александры Федоровны невскую воду за границу никто не выписывал, то об этом эпизоде несколько подробнее. В августе 1845 г. императрица Александра Федоровна в сопровождении дочери выехала на лечение в Палермо. Местная вода ей якобы категорически не понравилась. Поэтому, по свидетельству мемуаристов, из Петербурга каждый день особые курьеры привозили бочонки невской воды, уложенные в особые ящики, наполненные льдом. Зная это, многие жители Ниццы старались добыть разными путями хоть рюмку невской воды, чтобы иметь понятие о такой редкости. Опытные курьеры прихватывали с собою лишний бочонок и распродавали его воду стаканами и рюмками, чуть не на вес золота.
Справедливости ради надо сказать, что приведенный выше эпизод – типичный образчик мемуарного мифотворчества. Невскую воду в Италию не возили, это были не более чем слухи, поскольку в 1830–1840-х гг. в Петербурге свирепствовали эпидемии холеры и в императорском дворце вода (невская, конечно, как и сегодня) подвергалась тщательной очистке. Фрейлина императрицы М. П. Фредерикс, ссылаясь на приведенный выше эпизод с "бочонками невской воды", утверждала, что "бочонки с невской водой не присылались из Петербурга – ее никогда в рот не брала, живя даже в Петербурге. Ее величество употребляла постоянно зельтерскую воду – здоровья ради".
![]()
Мария Федоровна с детьми, 1875г
Находясь вне резиденций, монархи по возможности, если это не нарушало приличий, старались "чужого" не есть. Эта практика сложилась еще в XVIII в. Так например, в 1826 г. императрица Мария Федоровна, находясь на экзамене в Екатерининском институте, позавтракала блинами, поскольку была Масленица. По свидетельству мемуаристки, "этот завтрак привозился придворными кухмистерами, и блины точно пекли на славу во дворце". Т.е. в Смольный - со своим завтраком.
Возвращаясь к "продовольственной безопасности" первых лиц, можно утверждать, что в период первой русской революции (1905–1907 гг.) усилили контроль за приготовлением пищи, подаваемой к императорскому столу. Прямых указаний на это нет, но есть упоминания о том, что у Николая II было "собственное" спиртное, которое никому за столом не предлагалось. Так, на "Штандарте" он пил только сливовицу, которую ему присылали из Польши, из имения великого князя Николая Николаевича (Мл.). Во время обеда перед царем стояла бутылка "собственного Его Императорского Величества портвейна", из которой наливали только царю. Вместе с тем мемуаристы в один голос утверждают, что они не помнят "случая, когда бы Императорскому Величеству подавали что-либо отдельно от того, что полагалось всем".
![]()
Обед на яхте «Штандарт» во время визита в Швецию, 1909
Вместе с тем при Императорском дворе произошло несколько трагических эпизодов, напрямую связанных с императорской кухней. Например, после традиционного торжественного обеда, устроенного для георгиевских кавалеров в Зимнем дворце 26 ноября 1895 г., погибли 63 человека, причем "одни из заболевших умирали так быстро, другие же так скоро переходили в алгидную форму, что… их не успели даже опросить".
Немедленно образовали комиссию во главе с лейб-медиком Ф. А. Рощининым. Члены комиссии осмотрели все помещения Зимнего дворца, где находились с момента прибытия георгиевские кавалеры. Тщательно проверили воду во всех кранах дворца. Анализ позволил исключить ее, как фактор заражения, хотя "она по анализу дала огромный процент органических веществ". В результате комиссия пришла к выводу, что причиной трагедии стали рыбные блюда, подававшиеся на празднике, способ их приготовления не выдерживал "самой снисходительной критики". В рыбе содержался рыбный яд, а кроме этого, выявили "холерный яд еще не погасшей холерной эпидемии в Петербурге".
О печальном эпизоде помнили очень долго. Так, в ноябре 1900 г., после очередного дня Св. Георгия в Зимнем дворце генеральша А. В. Богданович писала в дневнике: "Говорят, солдатики опасливо ели царский обед после прискорбного случая, когда несколько человек в этот день поплатились жизнью – были отравлены там гнилой рыбой". Примечательны эти "несколько человек". Видимо, дворцовые службы сумели скрыть истинное количество погибших – 63 человека, поскольку столь значительная цифра прямо била по престижу царского дома.
![]()
Более того, значительная часть членов императорской фамилии переболела в разное время таким серьезным инфекционным заболеванием, как брюшной тиф. Так, в декабре 1865 г. будущий Александр III заболел брюшным тифом. Сначала "Великий князь жаловался на сильную головную боль – это было прологом тифа, которым он опасно заболел после переезда в Аничков Дворец". Его сын Николай едва не умер от брюшного тифа в Ливадии в ноябре 1900 г.
Следует пояснить, что брюшной тиф еще называют "болезнью немытых рук". Одним из источников этого заболевания вполне могли быть плохо помытые фрукты. Версия выглядит тем более достоверно, Николай II заболел тифом именно в Крыму, где опасность кишечно-желудочных заболеваний традиционно велика.
![]()
Племянница императрицы Елизавета Гессенская с матерью
Осенью 1903 г. в Спале скоропостижно скончалась от брюшного тифа племянница императрицы Александры Федоровны восьмилетняя Елизавета (дочь Виктории Мелиты и Эрнста Людвига Гессенского). Императрица пережила это, как трагедию, поскольку горестное событие напомнило ей, как ее собственная мать и одна из сестер умерли от дифтерии, а сама будущая российская императрица тогда же едва не умерла от этой болезни. Тогда в Спале немедленно провели врачебное расследование, которое "не оставляло никаких сомнений в причине смерти малышки". Тем не менее слухи о смерти девочки еще долго блуждали по придворным гостиным. Например, один из офицеров императорской яхты "Штандарт", описывая события 1911 г., упоминал: "В свое время много говорили о смерти дочери Виктории Федоровны (Даки. – Авт.), малолетней принцессы, которая покушала рыбы вместе с нашими княжнами, заболела и умерла. Говорили, что рыба была несвежая, но, в таком случае, как же ее благополучно откушали наши княжны?"
Т.е., увы, за всем при таком количестве людей, не доглядишь, как не старайся... Можно только минимизировать проблемы.
Источник данных - Игорь Зимин - "Царская работа. XIX - начало XX в"
![]()
Елизавета Гессенская(в центре) с великими княжнами Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной в 1900 году
Например, когда для Павла I построили Михайловский замок, то близ его личных комнат устроили "собственную кухню", предназначенную исключительно "для государева стола". Примечательно, что с "готовкой" управлялась одна доверенная кухарка-немка. Подобную же "собственную кухню", также расположенную поблизости от апартаментов Павла I, ранее устроили в Зимнем дворце.
При императрице Елизавете Петровне, панически боявшейся возможного переворота, режимным мерам на Императорской кухне придавалось первостепенное значение. Исполняли должности "смотрящих" гвардейские сержанты, среди них, кстати, начинал свою карьеру известный Иван Никитич Бартенев, в 1753 г. назначенный "к смотрению и содержанию привозимых из разных мест фруктов, кои хранились для собственного Ея Величества употребления". Он, кстати, потом брильянтами командовал. Но это я отвлеклась...
Так вот. В XIX в. ситуация изменилась. Угроза отравления монарха перестала быть столь актуальной, и на первый план вышли вопросы санитарной безопасности. Так, из архивных документов не просматривается, что над кухней и порядком приготовления блюд для императорского стола был установлен какой-то особый режимный контроль. Специально приставленный к кухне унтер-офицер-смотритель являлся "оком" гофмаршала и скорее контролировал общее санитарное состояние кухонь и порядочность метрдотелей в расходовании отпущенных денежных средств.
Поскольку Зимний дворец охранялся, то, естественно, охранялся и кухонный комплекс в Зимнем дворце. Так, на 1840 г. охранялись проходные коридоры на Неву в подвальном этаже (два поста). Кроме этого, был пост "у парадной лестницы, ведущей в кухни" (две смены по 2 человека), и пост "с церковного дворика в кухонный коридор" (две смены по 2 человека).
Отчасти к вопросам безопасности можно отнести изменения среди лиц, обслуживавших императорский стол. До Александра I за столом прислуживали камер-пажи. Начиная с Александра I их сменяют официанты в перчатках, благонадежность которых, безусловно, всё-равно тщательно проверяли. Как писала одна из фрейлин: "Обед был in fioqui, за каждыми двумя стульями был официант, напудренный, мундир весь в галунах с орлами и шелковых чулках. За государыней – камер-паж".
Из ролика Бекмамбетова
30 августа 1856 г. при коронации Александра II возобновили придворный чин обер-форшнейдера (этот чин впервые ввели в 1726г. при Екатерине I). В его обязанности входило следить за императорской кухней и сопровождать подносимые к царскому столу блюда под эскортом двух офицеров кавалергардского полка с обнаженными палашами, разделывать мясо и наполнять тарелки императорской четы.
Тем не менее известны эпизоды, когда продукты, поставляемые к императорскому столу, проверялись методом "химического разложения". Осенью 1852 г. придворный аптекарь Э. Лоренц сообщал управляющему Придворной медицинской частью Я. Виллие, что исследованные им продукты "совершенно без всякой для здоровья вредной примеси". Николай I иногда подчеркнуто любил опуститься до мелочей повседневности. Видимо, именно с этим связано его распоряжение в феврале 1853 г. провести химическое исследование ряда продуктов, поставляемых для "Стола при Высочайшем Дворе": уксуса, оливок, каперсов, французских фруктов в бутылках и пикулей. Причем распоряжением царя исследованию подлежали "во всех местах, где производится продажа пикулей".
Пикули(от англ. pickles, от pickle «солить, мариновать») — смесь мелких маринованных овощей
Вероятно, распоряжение было связано с постепенным распространением консервов и первыми случаями ботулизма. Поэтому исследовались прежде всего продукты, подвергшиеся консервированию. Поскольку проверка происходила по высочайшей воле, то аптекари, проводившие химические исследования, отчитывались перед самим управляющим Придворной медицинской частью действительным тайным советником и кавалером Яковом Виллимовичем Виллие. В результате проделанной работы аптекари пришли к выводу, что в проверенных продуктах "вредного для здоровья быть не может".
В то время с консервами, только начавшими входить в повседневную жизнь, возникло много проблем. Так, в 1863 г. метрдотель Сегера сообщал из Ливадии, что "провизия в жестянках оказалась большею частью негодною к употреблению". В конце 1870-х гг., когда террористическая угроза, направленная против Александра II, возросла, как никогда, химическое исследование продуктов уже связывалось с обеспечением безопасности царской семьи. Так, в 1878 г. отдано распоряжение об "исследовании водки и конфет", подаваемых к Императорскому двору. Этими исследованиями продуктов занимался ведущий фармацевт, профессор петербургской Медико-хирургической академии (с 1881 г. – Военно-медицинской академии) Юлий Карлович Трапп. Образцы продуктов направлялись Траппу главой Придворной медицинской части Министерства Императорского двора. Как правило, исследованию подвергались различные продукты, которые производители присылали на имя императора. Например, в декабре 1877 г. исследовалась горькая водка, присланная на имя императора из Берлина. В заключении Ю. К. Траппа сказано: "Горькая водка, приготовленная берлинским аптекарем Вольтером и присланная… по тщательному исследованию состоит из: 41 % спирта, воды, сахара и следующих горько-пряных веществ: генцианы, полыни, трифоли, померанцев и т. п. Наркотических веществ в этой водке не заключается. Хотя эта водка имеет пряный вкус, все же она не представляет ничего особенного".
Поскольку было достаточно широко известно, что Александр II страдал астмой, то некоторые из производителей продуктов пытались играть на том, что их продукция полезна для здоровья государя. Так, весной 1878 г. Трапп исследовал конфеты, присланные из Бреславля (Германская империя) с сопроводительным текстом о том, что они "действуют очень пользительно при настоящей вредной, переменчивой погоде" и положительно повлияют на "дыхательный орган" императора. В результате проведенных исследований Трапп констатировал, что хотя конфеты и приятны на вкус, однако "это средство не заслуживает такого внимания и уважения, чтобы оно было поднесено государю".
Очень остро режимные вопросы, связанные с обеспечением безопасности приготовления собственных блюд, встали при Александре II. Хотя дворцовая охрана плотно блокировала парадные подъезды Зимнего дворца, но через Кухонный дворик в императорский дворец фактически мог попасть кто угодно, настолько плотен был поток людей, проходивших по тем или иным хозяйственным делам через Главную императорскую кухню.
Должностными инструкциями предписывалось проверять всех лиц, приходивших на Главную кухню Зимнего дворца. Все "гости" должны были предъявлять дворцовой охране вид на жительство, но вследствие огромного потока людей, ежедневно проходившего через хозяйственные помещения Зимнего дворца, фактически все оставалось по-прежнему. В это время в Зимнем дворце уже работал в качестве столяра-краснодеревщика народоволец С. Халтурин, регулярно проносивший мимо охраны динамит.
С. Халтурин, рассказывая соратникам о системе охраны Зимнего дворца, оценивал ее очень невысоко. По дошедшим до нас сведениям, Халтурин "удивлен был беспорядком в управлении… Дворцовые товарищи Халтурина устраивали у себя пирушки, на которые свободно приходили, без контроля и надзора, десятки их знакомых. В то время, как с парадных подъездов во дворец не было доступа самым высокопоставленным персонам, черные ходы во всякое время дня и ночи были открыты для всякого трактирного знакомца самого последнего дворцового служителя".
Взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г., подготовленный и осуществленный Степаном Халтуриным, показал, что нужно срочно принимать меры. В результате сформировали новое подразделение по охране "Императорского Зимнего и загородных Дворцов". Его 22 марта 1880 г. возглавил жандармский полковник М. И. Федоров. Фактически ему подчинялись все подразделения охраны, отвечавшие за охрану Зимнего дворца.
Взрыв в Зимнем, 1880г
Новый руководитель охраны Зимнего дворца полковник Михаил Иванович Федоров, в соответствии с инструкцией, развил бурную деятельность. И весьма преуспел, он был мужчина серьезный. Хождения по кухням прекратились. Несмотря на это, периодически и при Александре III Дворцовая полиция получала по оперативным каналам сведения о готовившихся террористических актах "на кухне". В феврале 1884 г. прошла информация о том, что Александра III "должны отравить на одном из балов, данных в частном доме. Вследствие такого сообщения во дворец великого князя явилась полиция, которая тщательно наблюдала в кухне и других комнатах, где изготавливалось угощение".
Иногда на Главной кухне Зимнего дворца вводились ограничения по продуктам. В августе 1848 г., во время эпидемии холеры, "за обедом, по особому повелению государя, не подавали ни стерлядей, ни трюфелей, ни мороженого – из предосторожности против холеры…".
Иногда на Главной кухне готовились диетические блюда. Особое, диетическое питание для членов императорской семьи назначалось только по рекомендации врачей. В 1835 г., по настоянию лейб-медиков, цесаревичу составили специальное меню для завтраков и обедов. Это было связано с тем, что наследника Александра Николаевича поднимали и кормили завтраком в 6 часов утра, а обедал он только в 16 часов. Медики сочли, что это слишком большой перерыв для "16-летнего желудка, имеющего питать юношу высокого роста". Поэтому наследника стали кормить еще в 11 часов вторым завтраком из двух блюд, приготовленных "обыкновенным простым способом".
Для жены Николая I, императрицы Александры Федоровны, в 1850-х гг. предусматривалось особое "диетное кушанье", обходившееся в 4 руб. 28 коп. серебром в день. Это были большие деньги. В чем заключалось диетическое питание, из источников неясно.
Винтерхальтер, Франсуа Ксавье. Портрет императрицы Александры Федоровны. 1856 г
Несмотря на санитарный контроль, на императорских кухнях периодически происходили скандалы, становившиеся предметом расследования со стороны министра Императорского двора. Так, в 1847 г. на императорский стол подали форель "дурного качества". Под "дурным качеством" имелось в виду то, что форель пахла тиной. Это вызвало сильное раздражение Николая I и вылилось в целое следственное дело.
Иногда кухонные скандалы приобретали политический характер, поскольку бросали тень на императорскую фамилию. Так, в 1861 г. имама Шамиля, два десятилетия ведшего войну против России, накормили в Красном Селе "дурно приготовленным обедом".
Поскольку "режимные" вопросы питания высочайших лиц тесно связаны с поставками продуктов ко двору, то каналы поставок пристально контролировались службами безопасности. Анализ архивных документов показывает, что круг поставщиков Императорского двора подбирался тщательно и был весьма стабилен. Утверждения некоторых авторов, что "большинство поставщиков продовольствия даже не подозревали, что у них закупают продукты для царского стола, осуществлялась ротация поставщиков", по меньшей мере не соответствует действительности.
Но надо признать, что по мере роста террористической угрозы первым лицам империи продукты питания для императорского стола старались производить либо непосредственно в придворных хозяйствах, либо закупать у многократно проверенных поставщиков Императорского двора. Например, свежие фрукты и виноград поступали из дворцовых Ропшинских оранжерей. Поставляли фрукты и купцы, например, Елисеевы. Молочные продукты доставлялись с собственных Елагиноостровской и Царскосельской молочных ферм.
Ропшинский дворец и оранжереи(увы сейчас всё это стоит в страшном состоянии)
При создании новых императорских резиденций они немедленно начинали обрастать собственным хозяйством, главной задачей которого было обеспечение императорской кухни собственными продуктами. Например, третий сын Александра II Владимир, будучи маленьким, на именины матери однажды подарил ей "корзину яиц, снесенных собственными его курами". И такие "собственные куры", производившие "собственные яйца", были во всех императорских резиденциях.
Когда в 1860-х гг. императрица Мария Александровна начала регулярно посещать крымскую Ливадию, то, естественно, возник вопрос о продовольствии. Все понимали, что возить из Петербурга "свои" продукты за 2,5 тыс. верст немыслимо, поэтому продукты покупались на месте. Во время первого визита императрицы в Ливадию в 1861 г. молоко покупали у немецких колонистов. В последующие годы в Ливадии построили свою ферму, для которой купили 30 коров по 24 руб.. Кухонную посуду для Ливадии изготовили в Петербурге.
Если царская семья покидала Петербург, продукты все равно везли из столицы в вагонах-ледниках. Во время путешествия Александра III по финляндским шхерам в августе 1888 г. считалось нормальным передавать из Петербурга с фельдъегерем(царская секретная почта - на минуточку), который ехал к царю, "чайный хлеб, фрукты, цветы, молочных скоп с Царскосельской фермы". Считалось обычным, когда гофмаршал князь В. С. Оболенский телеграфировал из финского г. Або полковнику Гернету: "Прислать с очередным фельдъегерем 200 бутылок, 50 шт. апельсин и три окорока вареной ветчины". Весовые характеристики этих "посылок" весьма значительны – 4422 кг, 573 кг и 4045 кг.
Фельдъегерь. Картина неизвестного художника с рис. А. Орловского. 1820-е гг
Во время отдыха Николая II в финских шхерах свежие продукты привозились из Петергофа на миноносцах. Начальник императорских имений Массандра и Ливадия Н. Н. Качалов"рассказывал, какое огромное количество яиц, молока, сливок и масла требуется ежедневно для двора, а теперь для высылки в Севастополь, пока там царская семья будет находиться на рейде".
Такая же практика сохранялась при заграничных поездках императора. Все продукты, по возможности, везли с собой. За ценой не стояли, поскольку речь шла о безопасности первых лиц страны. Правда, бывали и причуды. Так поговаривали, что жена Николая I императрица Александра Федоровна настолько высоко ценила невскую воду, которую ей возили специальные курьеры даже в Ниццу.
Поскольку кроме императрицы Александры Федоровны невскую воду за границу никто не выписывал, то об этом эпизоде несколько подробнее. В августе 1845 г. императрица Александра Федоровна в сопровождении дочери выехала на лечение в Палермо. Местная вода ей якобы категорически не понравилась. Поэтому, по свидетельству мемуаристов, из Петербурга каждый день особые курьеры привозили бочонки невской воды, уложенные в особые ящики, наполненные льдом. Зная это, многие жители Ниццы старались добыть разными путями хоть рюмку невской воды, чтобы иметь понятие о такой редкости. Опытные курьеры прихватывали с собою лишний бочонок и распродавали его воду стаканами и рюмками, чуть не на вес золота.
Справедливости ради надо сказать, что приведенный выше эпизод – типичный образчик мемуарного мифотворчества. Невскую воду в Италию не возили, это были не более чем слухи, поскольку в 1830–1840-х гг. в Петербурге свирепствовали эпидемии холеры и в императорском дворце вода (невская, конечно, как и сегодня) подвергалась тщательной очистке. Фрейлина императрицы М. П. Фредерикс, ссылаясь на приведенный выше эпизод с "бочонками невской воды", утверждала, что "бочонки с невской водой не присылались из Петербурга – ее никогда в рот не брала, живя даже в Петербурге. Ее величество употребляла постоянно зельтерскую воду – здоровья ради".
Мария Федоровна с детьми, 1875г
Находясь вне резиденций, монархи по возможности, если это не нарушало приличий, старались "чужого" не есть. Эта практика сложилась еще в XVIII в. Так например, в 1826 г. императрица Мария Федоровна, находясь на экзамене в Екатерининском институте, позавтракала блинами, поскольку была Масленица. По свидетельству мемуаристки, "этот завтрак привозился придворными кухмистерами, и блины точно пекли на славу во дворце". Т.е. в Смольный - со своим завтраком.
Возвращаясь к "продовольственной безопасности" первых лиц, можно утверждать, что в период первой русской революции (1905–1907 гг.) усилили контроль за приготовлением пищи, подаваемой к императорскому столу. Прямых указаний на это нет, но есть упоминания о том, что у Николая II было "собственное" спиртное, которое никому за столом не предлагалось. Так, на "Штандарте" он пил только сливовицу, которую ему присылали из Польши, из имения великого князя Николая Николаевича (Мл.). Во время обеда перед царем стояла бутылка "собственного Его Императорского Величества портвейна", из которой наливали только царю. Вместе с тем мемуаристы в один голос утверждают, что они не помнят "случая, когда бы Императорскому Величеству подавали что-либо отдельно от того, что полагалось всем".
Обед на яхте «Штандарт» во время визита в Швецию, 1909
Вместе с тем при Императорском дворе произошло несколько трагических эпизодов, напрямую связанных с императорской кухней. Например, после традиционного торжественного обеда, устроенного для георгиевских кавалеров в Зимнем дворце 26 ноября 1895 г., погибли 63 человека, причем "одни из заболевших умирали так быстро, другие же так скоро переходили в алгидную форму, что… их не успели даже опросить".
Немедленно образовали комиссию во главе с лейб-медиком Ф. А. Рощининым. Члены комиссии осмотрели все помещения Зимнего дворца, где находились с момента прибытия георгиевские кавалеры. Тщательно проверили воду во всех кранах дворца. Анализ позволил исключить ее, как фактор заражения, хотя "она по анализу дала огромный процент органических веществ". В результате комиссия пришла к выводу, что причиной трагедии стали рыбные блюда, подававшиеся на празднике, способ их приготовления не выдерживал "самой снисходительной критики". В рыбе содержался рыбный яд, а кроме этого, выявили "холерный яд еще не погасшей холерной эпидемии в Петербурге".
О печальном эпизоде помнили очень долго. Так, в ноябре 1900 г., после очередного дня Св. Георгия в Зимнем дворце генеральша А. В. Богданович писала в дневнике: "Говорят, солдатики опасливо ели царский обед после прискорбного случая, когда несколько человек в этот день поплатились жизнью – были отравлены там гнилой рыбой". Примечательны эти "несколько человек". Видимо, дворцовые службы сумели скрыть истинное количество погибших – 63 человека, поскольку столь значительная цифра прямо била по престижу царского дома.
Более того, значительная часть членов императорской фамилии переболела в разное время таким серьезным инфекционным заболеванием, как брюшной тиф. Так, в декабре 1865 г. будущий Александр III заболел брюшным тифом. Сначала "Великий князь жаловался на сильную головную боль – это было прологом тифа, которым он опасно заболел после переезда в Аничков Дворец". Его сын Николай едва не умер от брюшного тифа в Ливадии в ноябре 1900 г.
Следует пояснить, что брюшной тиф еще называют "болезнью немытых рук". Одним из источников этого заболевания вполне могли быть плохо помытые фрукты. Версия выглядит тем более достоверно, Николай II заболел тифом именно в Крыму, где опасность кишечно-желудочных заболеваний традиционно велика.
Племянница императрицы Елизавета Гессенская с матерью
Осенью 1903 г. в Спале скоропостижно скончалась от брюшного тифа племянница императрицы Александры Федоровны восьмилетняя Елизавета (дочь Виктории Мелиты и Эрнста Людвига Гессенского). Императрица пережила это, как трагедию, поскольку горестное событие напомнило ей, как ее собственная мать и одна из сестер умерли от дифтерии, а сама будущая российская императрица тогда же едва не умерла от этой болезни. Тогда в Спале немедленно провели врачебное расследование, которое "не оставляло никаких сомнений в причине смерти малышки". Тем не менее слухи о смерти девочки еще долго блуждали по придворным гостиным. Например, один из офицеров императорской яхты "Штандарт", описывая события 1911 г., упоминал: "В свое время много говорили о смерти дочери Виктории Федоровны (Даки. – Авт.), малолетней принцессы, которая покушала рыбы вместе с нашими княжнами, заболела и умерла. Говорили, что рыба была несвежая, но, в таком случае, как же ее благополучно откушали наши княжны?"
Т.е., увы, за всем при таком количестве людей, не доглядишь, как не старайся... Можно только минимизировать проблемы.
Источник данных - Игорь Зимин - "Царская работа. XIX - начало XX в"
Елизавета Гессенская(в центре) с великими княжнами Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной в 1900 году